Объяснение главных молитв Рождества Христова

Опубликовано 12 января, 2017

Тропарь, глас 4:
Рождество́ Твое́́, Христе́́ Бо́же наш, / возсия́ ми́рови свет ра́зума, / в не́́м бо звезда́м служа́щии/ звездо́ю уча́хуся, / Тебе́́ кла́нятися Со́лнцу пра́вды / и Тебе́́ ве́́дети с высоты́ Восто́ка. / Го́споди, сла́ва Тебе́́!

ми́рови — миру, всей вселенной
свет ра́зума — свет разумения, истинного знания и мудрости (греч. «гно́зис» — познание, знание, узнавание)
звезда́м служа́щии — звездопоклонники, звездочеты, волхвы
звездо́ю уча́хуся — от звезды научились, были научены звездою
Тебе́́ ве́́дети с высоты́ Восто́ка — в Тебе познавать Восход с высоты — восходящее Солнце правды.

Восток здесь — не название страны света, а солнечный восход — Восходящее Солнце, Господь Иисус Христос. Обратите внимание на сочетание противоположных смыслов в самом выражении с высоты́ Восто́ка (Восток свыше): обычное, земное солнце восходит снизу вверх (вос-ток, вос-ход), а Солнце Правды, Христос, сходит с высоты́ (свыше).

Кондак, глас 3:
Де́́ва днесь Пресу́щественнаго ражда́ет, / и земля́ верте́́п Непристу́пному прино́сит; / Ангели с па́стырьми славосло́вят, / волсви́ же со звездо́ю путеше́́ствуют: / нас бо ра́ди роди́ся / Отроча́ мла́до, преве́́чный Бог.

Днесь — сегодня.
Пресу́щественнаго — Существовавшего всегда и прежде всего.
верте́́п — пещеру.
волсви́ — волхвы
преве́́чный — больше чем вечный, существовавший всегда

Кондак Рождества Христова построен на парадоксальных сопоставлениях, сведении воедино противоположностей:

Дева — но рождает; рождает сегодня — Того, Кто существовал всегда (Пресу́щественнаго);
Он Неприступный — но земля приносит Ему дары; приносит Богу и Владыке не храм и не дворец — а пещеру;
Ангелы заодно с простыми пастухами;
люди (волхвы) путешествуют вместе со звездой;
и всё потому, что ради нас, людей, — родился Сам Бог;
Он и маленький Младенец — и всегда существовавший, преве́́чный Бог.

Роман Сладкопевец и Богородица. Образ с обрамления Царских врат нашего храмаЭтот кондак — творение преподобного Романа Сладкопевца. В житии святого повествуется, что в юности, когда он благоговейно прислуживал в константинопольском Софийском соборе, он был косноязычен и полностью лишен музыкального слуха. Клирики храма возненавидели Романа за его благочестие, стяжавшее ему покровительство патриарха, и однажды, в навечерие праздника Рождества Христова, когда в храме был сам император, для издевки вытолкнули Романа на возвышение в центре храма, где должен был воспевать главный певец: «Ты получаешь равную с нами плату — ну так и пой, как другие!». Бедный Роман не мог издать не звука и совершенно уничтоженным едва вырвался с кафедры. По окончании богослужения он пал ниц пред иконою Пресвятой Богородицы, горько плача и молясь. После долгой молитвы он наконец с трудом добрел до дому и забылся сном. Во сне ему явилась Пресвятая Богородица, держа в руке книжный свиток — конда́к, и тихо сказала: «Открой уста!». Когда Роман открыл уста свои, Пречистая Дева вложила в них свиток и повелела съесть его. Тотчас после этого Роман проснулся, ощущая неизъяснимую сладость,— и почувствовал, что ум его открылся к уразумению Писаний. Наступил час всенощного бдения. Роман пошел в храм. Когда нужно было воспеть песнопение в честь праздника, он сам взошел на кафедру посреди собора и воспел те слова, которые много столетий с тех пор радостно воспевает Церковь: «Дева днесь Пресущественнаго раждает…».

Величание
Велича́ем Тя, Живода́вче Христе́́, нас ра́ди ны́не пло́тию ро́ждшагося от безневе́́стныя и Пречи́стыя Де́́вы Мари́и.

Задостойник:
Припев: Велича́й, душе́́ моя́, Честне́́йшую и Сла́внейшую го́рних во́инств Де́́ву Пречи́стую Богоро́дицу.
Ирмос 9-й песни 2-го канона: Люби́ти у́бо нам, я́ко безбе́́дное стра́хом, удо́бее молча́ние: любо́вию же, Де́́во, пе́́сни тка́ти спротяже́́нно сложе́́нныя неудо́бно есть; но и, Ма́ти, си́лу, ели́ко есть произволе́́ние, даждь.

Безбе́́дное стра́хом — безопасное.
Удо́бее — легче.
Спротяже́́нно — стройно, согласно.
Неудо́бно есть — трудно.
Ели́ко есть произволе́́ние — поскольку (у нас) есть желание.

Задостойник Рождества Христова — одна из жемчужин церковной поэзии: он настолько изыскан по форме и богат содержанием, что перевести или объяснить его не просто. Канон, ирмосом 9-й песни которого он является — творение св. Иоанна Дамаскина; этот канон написан в строго ритмической форме, что вызывает порой необычный порядок слов (впрочем, как и во всякой настоящей поэзии, такие перестановки никогда не бывают просто «для рифмы», они оттеняют и усиливают смыслы, которые при обычном порядке слов затерялись бы). Вглядимся в это удивительное песнопение и попытаемся понять его.

Люби́ти у́бо нам, я́ко безбе́́дное стра́хом, удо́бее молча́ние… Славянское слово безбе́́дное в выражении безбе́́дное стра́хом означает «не несущее беды»; в греческом оригинале буквально «безопасное от страха». Смысл выражения: нам проще любить молчание (и придерживаться его), как не навлекающее никакой опасности.

Любо́вию же, Де́́во, пе́́сни тка́ти спротяже́́нно сложе́́нныя неудо́бно есть… Спротяже́́нно сложе́́нныя песни — это те ритмические песнопения, которыми составлен весь канон Иоанна Дамаскина. Трудно составлять эти стройно сложенные гимны, трудно петь их (оцените образ, заключенный в слове тка́ти!). Песни эти — любо́вию спротяже́́нно сложе́нныя, создаваемые силою любви (любви к Пресвятой Богородице — и неудержимого влечения к вдохновенному песнотворчеству!).

Но и, Ма́ти, си́лу, ели́ко есть произволе́́ние, даждь — но даруй, о Матерь, (для этого) такую же силу, каково стремление к этому (то есть само-то стремление превышает наши силы, неудо́бно есть, потому мы и просим Матерь Божию даровать недостающие нам силы).

Вспомним житие самого преподобного Иоанна Дамаскина. Когда он, будучи знаменитым богословом, песнотворцем, оставив придворную должность, поступил в монастырь, строгий старец-наставник для смирения и вхождения в истинно-монашеское устроение духа запретил ему слагать песнопения и заниматься любым литературным творчеством. Выполнение этого запрета требовало от преподобного Иоанна величайшего самоотвержения и стоило ему жестокой внутренней борьбы. Наконец послушание было нарушено ради любви: умер один из братии монастыря, и по горячей просьбе других монахов Иоанн составил дивные стихиры, которые и поныне входят в чин погребения. Эти стихиры также были спротяже́́нно сложе́́нными, то есть ритмическими; именно когда Иоанн, сочиняя их, по обычаю греческих стихотворцев отбивал ритм ногой, старец услышал это ритмическое отстукивание и обнаружил нарушение запрета. Сурово наказан был Иоанн — пока наконец Сама Пречистая Дева не явилась старцу в ночном видении и не потребовала дать свободу непревзойденному и вдохновенному песенному творчеству Иоанна. Та тяжкая борьба, которую вел при исполнении своего мучительного послушания — молчания — преподобный Иоанн, отразилась в ирмосе 9-й песни его канона Рождеству Христову. Храня молчание, он не подвергал себя беде, не нарушал послушания, и потому удо́бее было бы продолжать хранить его — но природное влечение (произволе́́ние) слагать вдохновенные песнопения делало для него этот искус слишком тяжелым.

Косма Маиумский и Иоанн Дамаскин. Образ с обрамления Царских врат нашего храмаЭто — «биографический», личностный план; он дополняет восприятие задостойника лишь при условии, что преподобный Иоанн Дамаскин близок нам, что и жизнь его нам не чужда, а стала фактом нашей внутренней жизни.

Обратим внимание и на те оттенки, которое приобрел задостойник в славянском преложении. Слово безбе́́дное в выражении безбе́́дное стра́хом воспринимается двояко: не только как «не несущее беды», но и как «не-бедное», то есть богатое. Удивительно, но такая «перемена знака» не противоречит греческому тексту, а лишь по-новому раскрывает его, дополняет: нам более бы пристало любить благоговейное молчание, как исполненное страха Божия, страха пред невыразимым, несказанным, неизглаголанным таинством (вспомним выражения других песнопений: «изумевает всяк ум хвалити по достоянию», «ветии многовещаннии яко рыбы безгласнии», и т. п.); но любо́вию мы не можем не стремиться всеми силами души, всем существом пе́́сни тка́ти спротяже́́нно сложе́́нныя, хоть это и неудо́бно есть! И на это-то пение мы просим у Матери Божией силы — потому что оно не в силах человеческих из-за невыразимости воспеваемого, из-за того, что страх требует молчания, а любовь — песни, и совместить это, казалось бы, нельзя! Но произволе́́ние, горячее желание воспеть, не теряя этого спасительного страха, у нас есть, а Матерь Божия сильна помочь нам.

Богослужебная поэзия всегда — осуществление такого чуда, увенчивающего искреннее и самоотверженное произволе́́ние песнотворца дарованной свыше силой.

Первый канон Рождеству Христову, ирмосы которого мы слышим в храме начиная с праздника Ввведения, создан прп. Космой Маиумским.
Объяснения его есть в сети — например, на сайте Сретенского монастыря Православие.ру
http://www.pravoslavie.ru/put/biblio/molitva/03.htm

И на портале «Православие и мир:
http://www.pravmir.ru/irmosy-rozhdestva-istoriya-i-p/
(это разные объяснения, так что советуем посмотреть и там и там!)